Пусть благословенная и светлая будет память о нем…

За последние месяцы литовский театральный критик, писатель, журналист Рута Ванагайте – автор вышедшей в прошлом году книги “Наши” (“Mūsiškiai”) об участии литовцев в массовых убийствах евреев во время Холокоста, ставшей бестселлером, но вызвавшей крайне противоречивую и порой враждебную реакцию в Литве – несколько раз приезжала в Израиль и выступала перед израильтянами.

На этой неделе Рута Ванагайте ответила на вопросы журналиста NEWSru.co.il Павла Вигдорчика.

Тема Холокоста в Литве достаточно хорошо исследована историками, в частности Альфонсасом Эйдинтасом. Есть материалы послевоенных судебных процессов, есть произведения художественной литературы – достаточно вспомнить Григория Кановича. Почему именно ваша книга вызвала такой эффект?

Историки эту тему исследовали, но широкая публика всего этого не знала. Мы все закрывали на это глаза, всем это было удобно. Никто не заставлял смотреть страшной правде в лицо. И в моем образовании, и в образовании моих детей теме Холокоста уделялось в девятом-десятом классе по 45 минут. Говорили, что 200 тысяч убито, говорили о местных пособниках, а остальное время – про тех, кто спасал евреев. Не рассказывается об этом как о системе, о механизме уничтожения. Говорится о горстке выродков. Это то, что мы знали. Мой интерес начался с того, что двое моих родственников были вроде бы причастны. Они не стреляли, но когда я узнала, как это все происходило… Люди не стреляли, но они составляли списки, делали свою работу в самоуправлении, охраняли. Они были участниками Холокоста.

Но это не объясняет эффект вашей книги.

Правильный выбор оказался в том, что я начала писать с точки зрения человека, который ничего не знает. Я встала на один уровень со своим читателем, стала разбираться абсолютно с нуля – как стал бы человек с улицы. Второе – я написала шокирующую книгу. Все острые углы, все шокирующие факты – они в книге. Она получилась как детектив или книга ужасов, написанная простым человеком с улицы. Те же историки, они же не исследовали, какие сны были у убийц, какие стихотворения они писали, что делали с зубами, выдранными у жертв. Историки занимаются совсем другим – и их книги неинтересны. Хорошие, но неинтересные. А моя книга, как историки говорят, плохая, но интересная.

Имеет смысл прочесть и обнародовать обзор деятельности Казиса Шкирпы (1895-1979), провозглашённого в 1941 г. руководителем Фронта литовских активистов (Lietuvių aktyvistų frontas – LAF), премьер-министром независимой Литвы:

«Борись! Усилия по спасению Литвы в 1939-1941 гг.», а также архив его документов.

Читать полностью:

https://www.obzor.lt/news/n28507.html

От всего сердца благодарю Еврейскую общину (литваков) Литвы и Вас лично за поддержку, которую Вы оказываете спасителям – Сабине Агентавичене и Энрикасу Малишаускасу. Сабина и Энрикас – мои двоюродные сестра и брат, поэтому я благодарю Вас от своего и их имени.

Сабина и Эрикас – пожилые и больные люди, их пенсии слишком малы, поэтому Ваша поддержка очень важна для них не только в материальном, но и в моральном смысле. Им очень важно и приятно осознавать, что Еврейская община Литвы помнит то, что когда-то они спасали своих соотечественников – евреев.

Успехов Вам в Вашем благородном деле и во всех замыслах!

Каждый год еврейская община Паневежиса посещает городки Паневежского уезда и проверяет состояние еврейских кладбищ и мест массового расстрела. К сожалению, надо отметить, что и кладбища, и места массового расстрела требуют большего внимания и ухода. Община уже подготовила соответствующее обращение ко всем руководителям Паневежского уезда, администрациям самоуправлений и т.д. Именно летом со всего мира приезжают литваки, чтобы посетить могилы своих предков, а также места массового расстрела.

После церемонии награждения Праведников Народов мира, которую организовало посольство Израиля в Литве в прогимназии им. П. Матулёниса в Купишкисе, председатель Паневежской еврейской общины Геннадий Кофман, член общины Е. Графман вместе с проф. А. Василяускене, представителем Купишкского районного самоуправления В. Завацкисом, епископом Й. Каунецкисом посетили старое Еврейское кладбище Скапишкес. Это кладбище занесено в регистр культурных ценностей, здесь сохранились старинные мацевы – надгробные памятники.  Кладбище требует особого внимания и ухода. Вопрос об обращении в Департамента культурного наследия и Фонд “Доброй воли” по поводу финансирования работ по уборке кладбища Скапишкес был обсужден с В. Завацкисом.

Кроме того, были осмотрены еще три еврейских кладбища, а также место массового расстрела евреев Литвы в местечке Субачяус. Подъезда к старому еврейскому кладбищу в то местечке вообще нет: вокруг него находится частная фермерская земля. Кладбище в очень печальном состоянии, заброшено. Мы считаем, что в Паневежском уезде должно быть принято решение по поводу ежегодного приведения в порядок еврейских кладбищ и мест массового расстрела.

Дорогие друзья,
приглашаем на урок раввина Шимшона Даниэля Изаксона

“Почему мы изучаем Тору?”

завтра, 8 июня, в четверг, начало в 18.30

Вильнюсская Хоральная синагога

(Вильнюс, ул. Пилимо, 39)

Дорогие друзья,
приглашаем вас на урок раввина Калева Крелина

“Споры в Еврейском Народе”

12 июня, в понедельник, начало в 18.30

Вильнюсская Хоральная синагога

(Вильнюс, ул. Пилимо, 39)

Еврейская община (литваков) Литвы и Клуб “ГЕШЕР” приглашает:

Давайте начнем лето с Сальса-вечеринки! Что может быть лучше?

Сальса – любовь и страсть. Сальса – это классический клубный латиноамериканский танец, который сумел гармонично объединить типичные народные африканские танцы с кубинским фольклором и бальными танцами. Танец сальса является своеобразным языком тела, помогающим общаться людям разных культур. 

Научиться танцевать сальсу может каждый!

А поможет нам в этом руководитель студии “Vilniaus Baletas” Михаил Левин.
Итак, ждем вас 9 июня, в пятницу, в 19.30

Еврейская община Литвы, зал им. Я. Хейфеца

Вильнюс, ул. Пилимо, 4 (3-ий этаж)
За дополнительной информацией обращаться к Жанне Скудовичене: +37067881514

https://www.obzor.lt/blogs/bp10283.html

Автор: Дмитрий Якиревич (еврейский композитор и поэт)

Он угасал в течение многих лет. Хотя слово “угасал” не слишком подходит к этому яркому темпераментному литваку. Правильно будет сказать, что угасал он физически, но интеллектуально, я бы сказал, национально он оставался пылающим факелом. Как и в первый день, когда я его увидел. И, даже, ещё не видя, а слушая в Москве 80-х годов этот страстный голос, ощущал это яркое горение.

Я сравнил Арье с факелом, имея в виду, прежде всего, его ангажированность в мире идиша. Всякие определения типа “рыцарь идиша” или “подвижник” мне режут слух (очень это не по-еврейски). В мире моего детства они отсутствовали. Были люди, знавшие язык, были те, кто не знал. В последнем случае это выглядело странновато. Правда, постепенно странными стали казаться те, кто знал “а идиш ворт”. Но в среду каунасского мальчика Лейбке эти странности так и не пришли. Ибо та среда оставалась еврейской. Особенно если учесть, что мальчик рос в семье Берла Лондона, учителя еврейского языка в каунасской послевоенной еврейской школе, просуществовавшей до 1948 года. Литваки крепко держались за мамэ-лошн. И даже став студентом Каунасского мединститута, симпатичный парень Арье оставался пламенным носителем еврейского языка. Не завершив образования, он окунулся в набиравшее силу подпольное сионистское движение. Правда, засветившись и легальным образом, вынужден был покинуть институт. Но цели своей добился. И, оказавшись в Израиле, стал редактором и ведущим еврейских (идиш) программ “Кол Исраэль”.

С его темпераментом я познакомился не только посредством сводок новостей, обзоров, комментариев и бесчисленных программ на самые разнообразные темы. Примерно с середины 80-х годов он стал по праздникам звонить мне домой прямо из радиостудии с просьбой поздравить народ Израиля. Мне было приятно, хоть небезопасно. Во время одного из сеансов он попросил повторить слова, в которых была высказана высокая оценка деятельности еврейской (идиш) редакции вещания. Когда я прибыл в Израиль, то понял, что, к сожалению, даже в те годы, когда я находился ещё в Москве, отношение к нашему языку в Израиле было уже пренебрежительным. И моя оценка из далека могла что-то значить для сотрудников редакции.

Встретились мы с Арье январским утром 1988 года, когда чуть ли не первым рейсом из Бухареста моя семья прибыла в Израиль. На “Голосе Израиля” знали, что я прибываю, ибо мои друзья в Стране получили сообщение о моменте вылета из Москвы. Больше никакой информации не было, и Арье просидел целую ночь в аэропорту, чтобы взять у меня интервью. В то время это было диковинкой: алии ещё не было, тем более, молодые люди, говорящие на идиш, среди тех, кому удавалось вырваться из СССР, просто не попадались.

Интервью моментально ввело меня в круг активистов еврейской культуры в Израиле. Пошли звонки со всей страны: благо, хватало ещё абонентов, причастных к культуре на мамэ-лошн. И, главное, пошли наши с ним передачи.

Теперь, по прошествии почти 30 лет, можно попробовать отвлечённо проанализировать характер того сотрудничества. Главное, что хочется отметить, это ритм и накал, которые Арье задавал в диалоге. Темы эфира выбирались по-разному: часто звонил он и предлагал актуальную тему. В другие разы выбор был за мной. Особое место в наших эфирах занимает цикл “Кинстлэр-дор” (“Поколение художников”). Он продолжался несколько лет и содержал воспоминания о дружбе и контактах с видными деятелями еврейской культуры, с которыми я сотрудничал. Роль Арье в моих рассказах не была пассивной. По ходу каждого рассказа он задавал вопросы, которые меняли мои первоначальные намётки. И, признаюсь, добавляли красок в повествование. После записи каждой программы мы усаживались у аппаратуры и корректировали то, что попало на носители: и содержательно, и по времени. Хоть в этих ситуациях приходилось учитывать темперамент Арье, но надо сказать, что его принципиальность никогда не выходила за пределы разумного.

В программах Арье часто звучали мои стихи и песни, благо, тогда было кому слушать. Особенно запомнились праздничные передачи, по следам которых мы получали звонки от радиослушателей.

Арье угасал в течение многих лет. Мне кажется, будет уместным сказать, что угасал он вместе с нашим языком и культурой. И его уход трагически символичен. Он представитель послевоенного поколения, на которое ещё пару десятилетий тому назад возлагались надежды в плане спасения и сохранения наследия. Но неумолимый рок оставил нам мало надежд, кроме благородных попыток отдельных энтузиастов напомнить о славных страницах прошлого.

Сегодня я разговаривал по телефону с овдовевшей Эллой Лондон. Сказал ей, что мы его часто вспоминаем и будем помнить. Эрэ зайн ондэйнк!

lzb.lt благодарит Пинхоса Фридберга за предоставленную информацию и ссылки