Страницы истории. Как подростки спасали книги в Каунасском гетто

Страницы истории. Как подростки спасали книги в Каунасском гетто

Lechaim.ru

До того, как евреи в Каунасском гетто в Литве взялись за оружие, чтобы противостоять нацистам, подростки этой же общины помогали спасать свитки Торы и другие книги в ответ на так называемую «книжную акцию» немцев, пишет журналист The Times of Israel Мэтт Лейбовиц.

В конце февраля 1942 года нацисты приказали каунасским евреям сдать все имевшиеся у них книги. Свитки Торы и другие религиозные тексты должны были быть отложены для будущего немецкого «музея уничтоженной еврейской расы», а светскую литературу предполагалось переработать в бумагу в качестве макулатуры.

Еврейские подростки собирают книги в Каунасском гетто.1942 год –

 

«Немцы конфисковали множество книг, около 100 тыс. экземпляров, но довольно много было и спрятано», — рассказывает специалист по истории еврейского сопротивления в Каунасском гетто Самуэль Кассов.

Подростки оказались в числе инициаторов обширной деятельности по сокрытию и контрабанде книг. Некоторые из них выполняли работу, подходящую для спасения книг: например, привозили тележки с припасами в гетто.

«Молодежь из числа активистов прятала книги, в том числе закапывая их в землю», —  рассказывает Кассов.

“Книжная акция” в Каунасском гетто.1942 год –

 

Автор монографии под названием «Потаенная история полиции Ковенского еврейского гетто», вышедшей в 2014 году, Кассов отмечает, что конфискация книг была инструментом уничтожения еврейской культурной и духовной жизни. Помимо деятельности по спасению книг, некоторые учителя-евреи, вопреки запрету на образование, руководили подпольной школой.

Некая группа бесстрашных подростков тайно принесла 1000 светских книг в импровизированную библиотеку, составленную из томов, украденных со сборного пункта гетто. Вскоре по меньшей мере один учитель, связанный с этой временной библиотекой, заплатил жизнью за нарушение немецких указов.

«Страх смерти»

В 14-летнем возрасте Ицхак-Эльханан Гибралтар, находившийся в Каунасском гетто, принимал участие в подпольной деятельности общины по спасению книг.

После оглашения немецкого приказа каунасские раввины яростно заспорили о том, что делать со священными книгами общины. Некоторые пришли к выводу, что лучше всего «держать печки постоянно зажженными» — чтобы уничтожить книги во избегание попадания их в руки немцев. Гибралтар, чьи предки оказались в Литве, спасаясь от испанской инквизиции, работал курьером в Еврейском совете. Ему было поручено толкать повозку: так он ходил по гетто и собирал книги, что дало ему возможность спасти свиток Торы, спрятав его в повозке.

Еврейские дети с книгами в сумках. Каунасское гетто –

 

«Я ходил с повозкой, полной песка, бежал, толкал, — рассказывал Гибралтар в своих послевоенных показаниях, снятых на пленку. — Я потел и толкал, и сердце мое билось, как трактор, просто ужас. Но Тора была спрятана, несмотря на страх смерти».

Гибралтар пережил Холокост и после войны стал раввином.

А перед войной он был студентом легендарной ешивы «Слободка», где узнал, что «поведение мальчика из ешивы всегда должно освящать имя Б-га».

После того, как книги общины были доставлены немецким властям, заключенные из гетто, свободно владеющие ивритом, были отправлены для разбора этих сокровищ.

«Еврейские священные книги должны были быть переданы персоналу «Операции Розенберг» — нацистской инициативе по изъятию культурных ценностей у евреев, чтобы их можно было отсортировать перед отправкой в ​​Германию, — сообщается на сайте музея Яд ва-Шем. — Ценные книги были упакованы и отправлены в Германию, остальные отправлены на переработку как макулатура».

Боец сопротивления в Каунасском гетто –

 

Некоторые из священных книг, захороненных в Каунасском гетто в 1942 году, были извлечены после войны вместе с дневниками, фотографиями и документами. Эти источники помогли историкам проследить эволюцию движения сопротивления в гетто, которое не было единым до 1943 года.

«Я стал одержим»

Не все усилия по спасению книг той зимой были направлены только лишь на свитки Торы и трактаты Талмуда. Например, 14-летний автор дневника Солли Ганор писал, что спрятал около 1000 светских книг в «заброшенном доме на окраине гетто, вход в который был запрещен». Среди книг, собранных Ганором и его друзьями, были тексты на идише, иврите, литовском, русском, французском, немецком и английском языках. По словам Ганора, его любовь к книге была связана с тем, что он видел, как его мать находит утешение в чтении после смерти брата Ганора, Германа.

Еврейская молодежь сажает овощи в Каунасском гетто –

 

«Я стал одержим. Я хотел все больше книг для нашей библиотеки. Это было рискованное дело, но жизнь без книг не стоила того, чтобы жить», — писал Ганор, назвавший свою коллекцию «Вавилоном восточноевропейского еврейства».

Работая в том здании, где узники гетто хранили свои книги, Ганору и нескольким его друзьям удалось просмотреть сотни томов. По словам автора дневника, подростки были «заядлыми читателями», каждый из них прочитывал не менее одной книги в день.

«Некоторые книги нам нелегко было понять, но мы довольно быстро привыкли к классике. Думаю, главные свои «университеты» я прошел именно благодаря этим книгам», —  рассказывал Ганор.

Солли Ганор после войны

 

Той зимой он прошел еще один важный «университет» после того, как тайно пронес в гетто учебник геометрии на иврите для своего учителя столярного дела Эдельштейна.

Как и некоторые другие одинокие мужчины в гетто, Эдельштейн «усыновил» семью без отца и продал свою одежду, чтобы добыть для них еду.

«Мой учитель был так рад, что крепко обнял меня, — писал Ганор. — В тот день после школы я встретил его у ворот, но вскоре услышал окрик охранника-литовца: «Что ты там спрятал, жиденок? Книгу? Я могу застрелить тебя за это!»

Убегая с места происшествия, Ганор слышал, как к учителю и охраннику подошел офицер СС. Предварительно избив Эдельштейна, немецкий офицер застрелил его за то, что у него при себе оказался контрабандно провезенный учебник геометрии.

Подпольная еврейская школа в Каунасском гетто –

 

«Эдельштейн был похоронен на кладбище гетто, но обряд похорон, как и все другие религиозные обряды, был запрещен», — сообщал Ганор.

У могилы стояла приемная семья учителя в безутешной скорби.

«Я стоял ошеломленный, не в силах произнести ни звука. Я так ощущал, что его смерть была моей ошибкой, — писал Ганор. — На следующий день мы все же произнесли кадиш по господину Эдельштейну на его безымянной могиле».