7 февраля во Дворце правителей Великого княжества Литовского прошел вечер-концерт, посвященный памяти выдающегося музыканта, дирижера и педагога Саулюса Сондецкиса. В нем приняли участие его ученики, коллеги и друзья со всех стран мира: скрипач Захар Брон, трубач Сергей Накаряков, пианистки Мария Мейерович и Юлия Зильберквит, сын маэстро – Паулюс Сондецкис и многие другие. Музыканты не только исполняли произведения, но и делились своими воспоминаниями о маэстро.

Cоюз еврейских студентов Литвы получил награду за свою деятельность от Всемирного Союза еврейских студентов. Поздравляем!

Еврейская община (литваков) Литвы поздравляет Александра Рутенберга с 70-летием!

Александр – очень интересный и эрудированный человек: прекрасный экономист, участвовавший в оптимизации экономики Литвы. На протяжении 10-ти лет руководил Фондом поддержки еврейской культуры. На средства этого Фонда, а также Австрийского государства был отреставрирован и переоборудован Центр Толерантности Государственного Еврейского музея им. Виленского Гаона. Александр из очень известной еврейской семьи. Его родители пережили Холокост, пройдя гетто и концлагерь. Поэтому Александр неравнодушен к наследию литваков, является активным членом Совета ЕОЛ, участвует в деятельности литовского спортивного клуба “Маккаби”.

Дорогой Александр, желаем Вам крепкого, крепкого здоровья, энергии

и исполнения самых заветных желаний!

Мазл Тов! До 120-ти!

Столичная польская прогимназия им. Иоанна Павла II пригласила члена Еврейской общины (литваков) Литвы, пережившую Холокост, активную участницу Всемирной Еврейской женской организации WIZO Суламит Лев на встречу с учащимися 7 и 8 классов. С. Лев сопровождала представитель секретариата ЕОЛ Моника Антанайтите.

Встреча была организована в рамках международного проекта “Лицо диалога”, в котором участвуют гимназисты.

Учащиеся продемонстрировали свои знания о еврейской истории Литвы и исполнили несколько еврейских песен и танец “Hava Nagila”.

М. Антанайтите рассказала ребятам о деятельности Еврейской общины Литвы. Суламит Лев поделилась историей своей семьи, воспоминаниями о непростом детстве, о времени, проведенном в Шяуляйском гетто.

Встреча с Суламитой Лев – прекрасный урок живой истории для подрастающего поколения, который помог им лучше понять трагичесую историю евреев.

С глубоким прискорбием сообщаем о смерти члена Вильнюсской еврейской общины, талантливого архитектора Леонидаса Меркинаса (27 02 1948 – 07 02 2017).

Еврейская община (литваков) Литвы выражает самые искренние соболезнования детям и супруге Леонидаса – Татьяне.

Леонидас Меркинас проектировал современные здания бизнес-центра Вильнюса. Среди его работ — комплекс „Helios city“ на проспекте Саванорю, ЦУМ литовской столицы.

Л. Меркинас закончил Каунасский политехнический институт, с 1992 г. работал в Вильнюсском Институте Городского строительства и проектирования. Вместе с архитектором С. Шаркинасом создал предприятие „Architektūros paletė“. Леонидас Меркинас участвовал во многих известных проектах, реконструировал Центр Толерантности Государственного Еврейского музея им. Виленского Гаона, конференц-зал Еврейской общины (литваков) Литвы.

Прощание с Леонидасом Меркинасом состоится завтра, 8 февраля, в 1-ом зале Дворца ритуальных услуг на ул. Оланду, с 11-ти часов. Вынос гроба в 14.15. Похороны на Еврейском кладбище.

Зять Дональда Трампа Джаред Кушнер в интервью американской газете рассказал, что он внук выживших в гетто евреев-литваков из Новогрудка. Предки Джареда род участвовали на территории Беларуссии во Второй мировой войне, а затем эмигрировали в США. В настоящее время отец Джареда Чарльз периодически бывает в Новогрудке — привозит внуков накануне совершеннолетия в белорусский город, чтобы на месте рассказать историю семьи, пишет белорусское издание sputnik.by.

Кушнеры до войны были довольно обеспеченной семьей, жили в самом центре Новогрудка — на Рыночной площади. Имели свой каменный дом и отдельно — магазин в Пассаже напротив.

Глава семейства Зейдель Кушнер занимался производством меховых изделий, шил шубы и шапки, за что получил прозвище Шляпник. В семье было трое детей, сын Хоня, или Хонен, и две дочери — Лея и Рая, будущая бабушка Джареда, зятя Трампа.

В то время в Новогрудке, как в большинстве белорусских местечек, евреи составляли более половины населения. Учительствовали, лечили, ремесленничали. У местного мэра-поляка заместителем обычно тоже был еврей.

“В гетто Кушнеры оказались так же, как и все. Пришли, как было велено, 7 декабря 1941 года. Накануне на улицах был развешан приказ. К тому же, еврейская полиция и юденрат (орган еврейского самоуправления, создаваемый нацистами на оккупированных территориях — Sputnik) обошли все семьи и строго наказали быть в указанное время в суде, а на следующее утро здесь началась селекция”, — рассказала Sputnik бывший директор и создатель экспозиции Музея еврейского сопротивления в Новогрудке Тамара Вершицкая. В результате этой селекции из шести тысяч новогрудских евреев к вечеру в живых осталось и потом оказалось в гетто только полторы тысячи.

Кушнеры прошли селекцию. Оказались сначала в открытом гетто на Пересеке, потом — в числе 500 счастливчиков, которых летом 1942 года перевели в закрытый трудовой лагерь. Тех, кто не попал в этот лагерь, в течение следующего полугода расстреляли.

“Я не знаю ничего о характере Зейделя. Но знаю, что, благодаря своему положению до войны, он пытался создать для семьи максимально лучшие условия в гетто. К примеру, когда из первого гетто евреев водили на работы в город — а работы были тяжелые, — он откупал младшего сына, чтобы Хоня не ходил на эти работы”, — рассказала Вершицкая.

Впрочем, как минимум про один рабочий эпизод с участием Хони все-таки известно. По словам Вершицкой, когда другим евреям надоело наблюдать, как соплеменника “отмазывают” от работ, они напрямую подошли к молодому Кушнеру. Тому стало неудобно, и при первой же возможности он сам вызвался идти в город. Правда, в итоге едва не погиб.

Хоня и еще несколько евреев должны были отогреть замерзшие трубы в доме высокопоставленного офицера. В какой-то момент офицер, очевидно, решил сэкономить дрова — расстрелял своих работников, а трупы бросил в костер. Хоня оказался ранен, сумел отползти от огня и, благо была ночь, спрятаться. Наутро его нашли соплеменники и отвезли в лагерь. В Новогрудском гетто, помимо мелких убийств, рутинных облав и погромов, было 4 массовых расстрела. Последний случился 7 мая 1943 года уже в трудовом лагере.

Накануне составили список из 250 человек — это около половины всех узников. Утром им приказали идти за дополнительной буханкой хлеба, а остальных тем временем выгнали во двор. В этой толпе оказались жена Зейделя Хинда и сын Хоня.

“Хинда через забор стала звать Зейделя и дочерей присоединиться и умереть вместе. У религиозных евреев случалась такая реакция — казалось бы, обреченности. Но это не потому, что страшно или все равно. А потому, что они воспринимали все это как божье наказание за недостойное поведение. Но Хоня в это время перепрыгнул через забор и спрятался”, — рассказала Вершицкая.

Те, кто остался в живых, видели, как убивали их близких. Сначала был шок, а потом они разозлились, объясняет нетипично протестную реакцию на погром создатель экспозиции Новогрудского музея. “Обычной реакцией на погром или расстрел была депрессия или упадок сил. А здесь они разозлились. Сначала хотели бросить в здание полиции пару гранат, которые у них были, и бежать. Но несколько человек сразу возразили, что не смогут бежать по состоянию здоровья. И тогда кто-то предложил строить туннель. И вот эту идею приняли все, хотя в нее никто не верил”, — заметила Вершицкая.

Побег из Новогрудского гетто считается самым массовым и успешным спасением евреев на оккупированных территориях, напомнила Вершицкая.

“Самый известный в Европе туннель на окраине Парижа строили для 60 человек, которые были в элите. Но они не смогли убежать. Потому что всегда найдется тот, кто все раскроет. А здесь было решено — бежать должны все!” — заметила создатель экспозиции Музея еврейского сопротивления. Туннель длиной в 200 метров копали 4 месяца. Точнее, даже не копали — проскребали ложками, вилками и железяками. “Когда мы нашли здесь саперную немецкую лопатку, я думала, что лопаткой копали. Но человек, который строил туннель, объяснил, что лопаткой невозможно было копать, потому что глина. Лопатками нагружали в мешки землю, которую вытаскивали из туннеля. А мешки шили из одежды, которая оставалась от расстрелянных. Мешочки складывали на чердак. Землю же надо было где-то прятать”, — рассказала Вершицкая. Чтобы дышать под землей, плотники просверлили в грунте отверстия наружу. Чтобы зафиксировать их, сантехники вогнали в эти отверстия водопроводные трубы. А чтобы понимать направление, в котором копают, в эти трубы просовывали помеченные краской палочки и смотрели с чердака.

Тщательность работы в тех условиях поражает: электрики провели под землю свет, запитались от полицейского прожектора. А перед побегом организовали несколько тестовых отключений уличного освещения, чтобы посмотреть, как быстро немцы среагируют и смогут ликвидировать аварию. Ночью 26 сентября 1943 года — один за другим — узники гетто спустились в туннель. “Люди уже все были в туннеле, когда в это помещение пришли полицаи. Увидели вход в туннель, поняли, что все ушли, и начали стрелять. Утром устроили облаву. Надо сказать, что побег был организован очень четко. Но куда идти дальше, понимали не все. Многие уснули, добежав до леса. В итоге спаслись только две трети”, — рассказала Вершицкая. Среди погибших оказался и Хоня Кушнер. А Зейдель с дочерями оказались в партизанах. 152 человека, убежавшие через туннель из Новогрудского гетто, пришли в отряд Бельских.

Партизаны Еврейские партизаны — это особая история, подчеркнула Вершицкая. Борьба с врагом, если говорить про отряд Бельских, не была для них главной целью.

Все другие партизаны действовали исключительно из одного посыла — сражаться с врагом. Отряд Бельских имел цель — спасение евреев. Изначально они вообще не планировали никакого сопротивления, ушли в лес, чтобы выжить. Но в какой-то момент поняли, что выживать можно было, только если ты представляешь собой силу и если тебя бояться. Тогда они стали отправлять посыльных в гетто, призывать евреев уходить в лес. Тувия (Командир отряда —Sputnik) говорил им: “Я не обещаю, что вы сможете выжить, но если вы умрете, вы умрете, как люди”, — объяснила Вершицкая.

“Боевая группа в отряде была — 150 человек, хотя общая численность отряда порой достигала более 1200 человек. Бойцы Бельских совместно с другими отрядами участвовали и в рельсовой войне, и телеграфные столбы пилили, и врагов отстреливали. “Борьба с врагом не была главной целью. Потому что если Бельские проводили какую-то операцию, в ответ страдало местное население. Вы же знаете, что все сожженные деревни в Беларуси — это ответ на действия партизан. Кроме того, в ответ они получали облавы в лесу, нападения на свою базу. И не всегда могли себя защитить. Надо было бросать базу и уходить глубже в лес”, — объяснила краевед.

В отряде Рая Кушнер познакомилась со своим будущим мужем Йозефом Берковичем, который пришел в отряд Бельских в 1944. Перед эмиграцией в США Беркович взял фамилию Кушнер.

“В последний приезд Чарльза (Чарльз Кушнер — сын Раи и Йозефа, американский миллиардер) я узнала от него, почему Беркович стал Кушнером. По его версии, чтобы легче было всем вместе оформить документы в США… Но я думаю, хотя Чарльз этого не сказал, здесь все-таки сыграл роль статус. Кушнеры были состоятельными людьми, а Беркович — из бедной семьи”, — предположила Вершицкая. Стена памяти Чарльз Кушнер — отец Джареда и сват Дональда Трампа — периодически приезжает в Новогрудок. Первый раз был здесь еще в советские времена, в 1989 году, когда никакого музея еще не было. Потом приезжал уже в нулевые, потом еще и еще раз. Сейчас периодически привозит внуков — показать комнатушку и нары, которые их предки делили с другими узниками Новогрудского гетто, узенький туннель и ложку, которой скребли глину. И лес, где погиб Хоня, в честь которого его назвали, ведь второе имя Чарльза — Хонен. Самое удивительное, что до начала 90-х, когда в Новогрудок после распада СССР стали приезжать бывшие узники, краеведы ничего не знали об истории гетто. Местные, кто видел трагедию, о ней молчали — возможно, из-за чувства вины, полагает Вершицкая. Они видели смерть соседей и ничего не могли сделать. В начале 90-х Вершицкая собирала экспозицию краеведческого музея, когда к ней обратились от имени британского миллионера Джека Кагана. Каган был одним из узников гетто.

“Джек Каган приехал в 1991 году, но не смог попасть в музей. Тогда он через знакомых в Москве задал вопрос: а что есть в музее о евреях? Я спросила: “О каких евреях?” — рассказала бывшая директор.

Экспозицию Музея еврейского сопротивления делали по рассказам Кагана и других узников и отчасти за их деньги. Помогали и Кушнеры. И продолжают помогать. Чарльз, к примеру, готов профинансировать создание Стены памяти — мемориала у выхода из туннеля с именами погибших при побеге. Там будет имя и его дяди. Проект уже готов. “Среди бывших узников оказалось много успешных людей. Они все стали кем-то. Джек Каган миллионер, Лейбович миллионер, Кушнеры миллиардеры. Я думаю, этому есть объяснение: раз они смогли выжить здесь, представляете, на что они были способны в мирное время”, — заметила Вершицкая.

Мэр Вильнюса Ремигиюс Шимашюс пригласил в Вильнюс одну из самых влиятельных женщин мира – Шерил Сэндберг, члена совета директоров Facebook, посетить литовскую столицу. Её предки были родом из этого города. Об этом сегодня, 2 февраля, сообщает BALTNEWS.lt.

Написать пригласительное письмо к Шерил Сэндберг мэра Вильнюса побудила её критика относительно миграционной политики нового президента США Дональда Трампа. Она выразила своё недовольство новыми указами и опубликовала на странице в социальной сети фотографию своей еврейской прабабушки – эмигрантки.

(Шерил Сэнберг, родилась в 1969 году в Вашингтоне, с 2012 года является операционным директором в Facebook, первая женщина-директор за всю историю компании. До этого работала в Google. В 2012 году она попала в ежегодный список Time 100, список наиболее влиятельных людей мира. Её доход составляет 30 491 613 долларов США).

Еврейская община (литваков) Литвы получила письмо из Шилале от старшего специалиста отдела культуры, просвещения и спорта Шилальского самоуправления Юргиты Виршилене. Это письмо – ответ на интервью с пережившим Холокост Р. Зелигманасом, которое было опубликовано на нашем сайте lzb.lt. В нем Р. Зелигманас сказал, что территория бывшего еврейского кладбища Шилале и места массового расстрела заброшены.

В ответе представителя администрации Шилальского самоуправления говорится, что это не соответствует действительности: “В ближайшее время самоуправление планирует объявить конкурс на проект по реконструкции синагоги в Калтиненай. Надеемся, что в Шилальском районе будет сохранено еврейское культурное наследие и увековечена память о еврейской общине. Кроме того, хочу обратить ваше внимание, что в 2016 г. Шилальский район впервые принимал участие в мероприятиях, посвященных Дню Еврейской культуры. Мы надеемся, что этот проект будет продолжен”.

По инициативе председателя деревенской общины сянюнии Шяшуоляй Станисловаса Будрайтиса 27 января было организовано мероприятие, посвященное Международному Дню памяти жертв Холокоста. В зале административного здания состоялось открытие фотовыставки “Наши соседи евреи”, а также представлена экспозиция книг  “Евреи Литвы”.

С приветственным словом к собравшимся обратилась староста Сенюнии Шяшуоляй Йоланта Лукшене. С докладами выступили историк Станисловас Будрайтис (“Вклад еврейской культуры в историю Литвы”), руководитель музея гимназии Жялвы Зита Кряучюнене (“Еврейская жизнь в Жялве”), директор краеведческого музея Молетай Виктория Казлене (“Воспоминания о евреях Молетского края”), редактор альманаха “Эскизы” Витаутас Чеснайтис (“Евреи Укмерге на страницах альманаха”). Член еврейской общины Укмергского района Анита Албужене поделилась своими воспоминаниями о страшных событиях тех лет.

На месте бывшей синагоги были зажжены свечи. Участники памятного мероприятия также посетили места массового расстрела.

В памятных мероприятиях приняли участие члены еврейской общины Укмергского района, а также выходцы из Шяшуоляй – семья Гутман.

27 января (Международный день памяти жертв Холокоста) в Германии официально отмечается как День памяти жертв национал-социализма.

Шилале – небольшой городок на Западе Литвы. До Второй мировой войны большая часть жителей городка были евреи. Каменная синагога в Шилале была построена в 1910 – 1914 г.г. (угол нынешних улиц Кудирки и Майронё). Сейчас в здании синагоги находится магазин “Сянукай”, а на месте бывшего еврейского кладбища и массового расстрела евреев – пастбище…

Член Еврейской общины (литваков) Литвы Рувинас Зелигманас – единственный из 1,5 тысячи евреев Шилале, которому удалось выжить. Ему было всего 10 лет, когда началась Вторая мировая война.

На фото: Р. Зелигманас зажигает свечу в Вильнюсской Хоральной синагоге в память о 6-ти миллионах евреев, погибших во время Холокоста

Отчий дом Рувинаса сгорел во время большого пожара в 1939 г. Тогда сгорели почти все деревянные дома на нашей улице, – вспоминает Рувинас…

– Каким Вы помните Шилале?

– В то время в Шилале 60 процентов жителей составляли евреи. Мой отец был религиозным человеком. Он был не только кантором и моэлем (человек, совершающий обрезание), но и меламедом (религиозный учитель) и резником. Отец закончил знаменитую иешиву Тельз (Тельшяйская иешива). Был очень уважаемым человеком. Поскольку он разбирался в медицине, оказывал помощь заболевшим местным жителям. В семье нас было четверо. Мама занималась домом и детьми. Жили мы в достатке. У каждого из нас был золотой шаббатний бокал, на Шаббат и все праздники мама ставила серебрянный подсвечник.

– Какие отношения были у вашей семьи с соседями?

– У нас были очень хорошие отношения с соседями. Когда сгорел наш дом, соседи-литовцы сдали нам половину дома (3 комнаты). В еврейской общине Шилале были богатые и бедные семьи. Несмотря на то, что городок был маленький, в нем было около 10-ти еврейских магзинов: обувной, тканей, две мясных лавки, бакалейная лавка, в которой всегда можно было взять продукты в долг. Помню, во время Шаббата еврейские лавочники не могли брать деньги, поэтому покупателям говорили так: “Клади деньги и бери все, что надо”. Евреи в нашем городке говорили только на идиш. Были, конечно, такие, кто не знал литовского языка, но мы – дети, дружили и играли с литовцами, поэтому говорили по-литовски. Помню, закончив 4 класса, сдавал вместе с ребятами литовцами экзамен, писали диктант. Учился я хорошо. Ходил в еврейскую религиозную школу при синагоге. В одном здании были все четыре класса. В то роковое лето я ждал каникул, хотел отдохнуть, а потом хотел продолжить учебу в пятом классе уже в литовской школе…Сестра моя училась в гимназии.